Вопреки стереотипам, часть 2, «Сахалинец»

Как я уже упоминал в 1-й части, мое появление в Хабаровском крае было в значительной степени продиктовано гипотетической возможностью реализовать свою давнишнюю мечту.

Еще на заре моей «лососевой юности» я увидел черно-белые фотографии дотоле невиданной мною рыбы. Внешне она напоминала тайменя, но сложена была несколько более пропорционально, и к тому же была серебристой, как проходные лососи.

Впечатляли и размерно-весовые показатели – все экземпляры, представленные на фото, были далеко за 20 кг. Из комментария владельца фотографий следовало, что на снимке изображены сахалинские таймени.

Надо сказать, ранее я не раз встречал в рыболовной литературе снимки «сахалинца», но они не производили на меня особого впечатления. Смотреть и видеть – понятия, как известно, разные. Для того, чтобы увидеть, должна быть накоплена определенная информация, и, вероятно, к моменту получения этих фотографий я уже внутренне «созрел» – всерьез заинтересовался сахалинским тайменем. Но на мои расспросы из серии «Где?», «Как?», «На что?» ответы я получил настолько общие, как если бы я их задавал на рыбном рынке.

Заинтересованно покопавшись в литературе, я выяснил следующее.

Этот проходной вид после рождения проводит в реках от 2 до 7 лет. Скатывается в море при длине тела 10-50 см. Протяженных морских миграций не совершает, из моря неоднократно заходит в пресную воду. Зимует в нижнем течении рек. Половой зрелости достигает в 8-9 лет при длине 60-90 см. Встречается в реках Сахалина и материкового побережья Японского моря и Татарского пролива, есть на Хоккайдо.

Рекомендации по ловле оригинальностью не отличались: миллиметровая леска, пропаянные заводные кольца – практической пользы из этого чтения извлечь не удалось. Даже для первичной информации не бог весть что, но ничего другого на тот момент найти не удалось. Ко всему прочему, все, что я знал об интересующем меня регионе, укладывалось в рамки школьного курса географии. Это был тот счастливый период, когда поездка на Кольский в собственном сознании приравнивалась чуть ли не к покорению Северного полюса. Уж какой тут Сахалин...

Шло время, стали появляться более надежные источники и, соответственно, более конкретная информация. Выяснилось, что таймень-то, конечно. сахалинский, но на Сахалине с ним ситуация очень напряженная: во-первых, он внесен в Красную книгу Сахалинской области, во-вторых, он хоть там и водится, но повсеместно мелок до жалости. Крупные экземпляры, возможно, тоже есть, но весь вопрос – где.

Встречи с сахалинскими рыболовами не вносили определенности, мне явно не везло на специалистов по тайменю. Все сводилось к пространным разговорам типа: «Крупные есть на севере острова». Сахалин как потенциально интересный регион для вояжа явно отпадал. Вскоре по похожим причинам отпал и Приморский край.
Наиболее благоприятная ситуация складывалась в Хабаровском крае – именно там производился мониторинг популяций сахалинского тайменя.

Работы велись на гранты, выделяемые Фондом Дикого Лосося. Какое-то время в них принимал участие Михаил Скопец, поэтому была возможность получить дополнительную информацию, как я теперь понимаю, наиболее объективную.

Кто знает, удалось бы мне реализовать мечту о «сахалинце» или нет, если бы не Юрий Орлов, который и разъяснил мне ситуацию во всех подробностях.

Оказалось, что невнятность комментариев к тем самым черно-белым фото вызвана тем, что рыбы не были пойманы любительской снастью, а, скорее всего, были извлечены из ловушек на морских тонях в период хода горбуши. Достигнув определенного размера, «сахалинец» становится способен заглатывать некрупные экземпляры горбуши и частенько вместе с ней заходит в ловушки. Множество публикуемых в различных глянцевых каталогах фотографий трофеев имеют подобное происхождение.

Юрий также рассказал, что сахалинский таймень заходит в достаточных количествах в некоторые реки Хабаровского края, и при определенных обстоятельствах желаемую ловлю можно будет организовать.

Первое знакомство

В один из благословенных весенних дней Юрий Орлов позвонил мне в Москву, и уже через несколько дней я вместе с Виктором Войдиловым загружал ульмагу на берегу Южной Мальмы. Поездка была спланирована таким образом, чтобы мы могли попасть в совершенно определенные условия.

Существует короткий период, когда в местных реках лед уже срывается, но земля еще не оттаяла, и уровень воды не столь высок, чтобы сделать ловлю проблематичной. К сожалению, из-за особенностей той весны предварительные прогнозы не оправдались, и то, что я увидел по прибытии на место ловли, оптимизма не прибавляло. Хотя уровень воды был приемлем, река несла остатки прошлогодней водной растительности, листья, щепки, и практически после каждого заброса приманка возвращалась с тройниками, облепленными разным мусором.

Ловить я начал без особой веры в успех, рассуждая приблизительно так: ну, попал, что теперь делать, вдруг все же повезет и поймаю хоть что-то…

Виктор, наоборот, к ситуации на реке относился спокойно, и пока я по его рекомендации облавливал наиболее перспективные места, он рассказал о некоторых собственных весьма любопытных наблюдениях, связанных с «сахалинцем», при этом называя тайменя не сахалинским, а морским.

Вкратце мнение Виктора было таково: биология вида слабо изучена, а поведенческие реакции – вообще сплошная загадка. На тот момент мне подобные рассуждения показались как минимум странными: все же опубликована масса исследований, да вот хотя бы уже упомянутые работы под эгидой Фонда Дикого Лосося...

Забегая вперед, скажу: Виктор был абсолютно прав, а большинство публикаций из тех, что мне довелось прочитать, собирая предварительную информацию, оказались, мягко говоря, несостоятельны. Однако вся моя предварительная подготовка к поездке базировалась именно на ней, что, конечно, отразилось и на взятых с собой снастях. Исходя из того, что половозрелые экземпляры питаются горбушей, приманки я привез соответствующего размера. Как следствие, спиннинги и катушки были под стать приманкам – чудовищной мощи.

Первый же взгляд на реку заставил меня усомниться в правильности выбора, на фоне величины стока реки мой арсенал выглядел явно чрезмерным. Самыми мелкими приманками в моих коробках были Laser Pro 190 и Sorcerer 150 от HALCO, с них я и решил начать ловлю.

Впрочем, в применении крупных приманок в сложившийся ситуации, были и свои положительные моменты. На больших тройниках «шняга» цеплялась непрочно и после резкого рывка во время проводки, как правило, слетала, а то, что оставалось, существенного влияния на работу воблера не оказывало.

Наше пребывание на реке выглядело следующим образом: Виктор подгонял ульмагу к перспективному, на его взгляд, месту и удерживал ее на шесте, пока я облавливал указанные точки. К моему радостному удивлению, вскоре произошла хватка, и из воды был извлечен первый таймешонок, килограмма на три. Размер, конечно, несерьезный, но это был мой первый в жизни «сахалинец». Красотой он не блистал, имел явные признаки долгого пребывания в реке, однако сам факт поимки вселил некоторые надежды.

Вскоре выяснилось: мутность воды если и влияет на активность рыбы, то не критично. Таймешата до 5 кг брали активно, и размер приманки их не смущал. Наилучшими местами ловли были места слияния двух проток – судя по всему, рыба стояла в канавах на свале с менее мощной протоки в более мощную. Большинство хваток происходило, когда воблер, простучав лопастью по мели, намытой второстепенной протокой, нырял в канаву основной.

К сожалению, крупный таймень проявил себя только один раз, да и то не хваткой. Мы вспугнули его на мели, зайдя в одну из многочисленных стариц.

Возможно, крупных экземпляров в моих уловах не было из-за катаклизма местного значения, который произошел на реке в день моего приезда: в 8 км выше по течению образовался ледяной затор, и когда его спустя несколько дней прорвало, речным обитателям мало не показалось. Во всяком случае, льдины в три этажа, лежащие по берегам, и ободранные до древесины и поломанные прибрежные деревья сомнений в масштабности событий не вызывали.

Не могу сказать, что был сильно разочарован итогами поездки, но факт остается фактом – мало-мальски приличного «сахалинца» я тогда так не поймал. С тем и отбыл, чтобы появиться уже осенью.

О тайменях и сплавах

Дальнейшие мои поездки за «сахалинцем» проходили уже с непосредственным участием Юрия Орлова, не стала исключением и эта.

Вообще свой собственный неугасающий интерес к сахалинскому тайменю я объясняю несколькими причинами. Первая, наверное, заключается в том, что я «пролетел» мимо довольно основательного пласта рыболовной культуры, не став в свое время таймешатником. В хронологии взросления любого любителя ловли лосося существует, на мой взгляд, несколько периодов самооценки. У всех они проходят по-разному, у меня их было три.

Первый, самый короткий, длиной в три года, не был амбициозен и назывался: «Я не знаю ничего, или почти ничего». Второй – он длился от 4 до 10 лет – проходил уже под гордым лозунгом: «Я знаю все». Ну, а третий период, длящийся и по нынешней день, звучит значительно скромнее: «Возможно, я знаю что-то».

Где-то на исходе второго периода и состоялись мои несколько сплавов за сибирским тайменем. Поймав десятка полтора таймешат в пределе 10-12 кг, я был основательно разочарован своими впечатлениями от ловли и со свойственным тому периоду гонором сделал вывод: «Всё люди врут, ловля эта дрянь и с охотой на семгу даже рядом не стояла». Откуда тогда мне было знать, что настоящая ловля тайменя начинается с экземпляров весом килограммов этак на двадцать, а лучше и поболе.

Впрочем, я сделал для себя еще несколько не слишком позитивных выводов. Стереотип ловли сибирского тайменя предполагает сплав, и это связано не столько с данью традиции, сколько с биологическими особенностями вида. Достигнув определенного размера, «сибиряк» избегает тесного соседства с себе подобными, защита кормовых угодий становится немаловажной частью его жизненной стратегии.

Поимка с одного места нескольких достойных экземпляров в определенных условиях возможна, на практике же такая ситуация достаточно редка. Именно специфика сплава и создает главную проблему ловли тайменя – на всех участников экземпляров достойного размера всегда не хватает. Исключения, конечно же, бывают, но в общем случае все просто: кто первым встал, того и тапки.

Шансы начавшего ловить первым на перспективном месте существенно выше, чем у остальных, а после поимки трофейного экземпляра остальным достается лишь коллективный снимок осчастливленных произошедшим событием товарищей.

Меня всегда умиляли традиционные рассказы участников, прошедших сплав: «МЫ ПОЙМАЛИ!» Далее следует указание на вес самого крупного экземпляра сплава. «Мы» – это как, впятером за спиннинг держались? Когда сплав проводит команда постоянного состава, существует возможность установить хоть какую-то очередность облова, но проблемы это не снимает. Равнозначно перспективных для поимки стоящего трофея мест на реке – раз-два и обчелся, кому-то тапки точно не достанутся.

Значительно худшая ситуация возникает, когда для снижения индивидуального финансового бремени к сплаву привлекаются совершенно случайные люди, а ведь со сплава, как с подводной лодки, никуда не деться, приходится терпеть.

Все это, конечно же, касается самодеятельных сплавов, на коммерческих – ситуация несколько иная, особенно если сплав проводит квалифицированный оператор и группа малочисленная. Хорошее знание реки позволяет гидам поставить даже не слишком умелого клиента на достойную рыбу, и самое главное: у хорошего оператора гибель рыбы – большая редкость. Взрослый таймень практически не меняет мест обитания, и при бережном отношении к пойманной рыбе задача гидов значительно упрощается.

Правда, стоимость квалифицированного тура сегодня весьма и весьма высока, львиная доля расходов приходится на полетное время вертолета. Кстати говоря, существует и проблема правильного выбора туроператора – многие организаторы сплавов в погоне за количеством туров вообще постоянных гидов не имеют и набирают в этом качестве бог весть кого. Известен случай, когда сплав за тайменем не состоялся из-за нежелания клиентов продолжать тур – в первый же вечер после заброски на начальный пункт сплава состоялся товарищеский ужин, закончившийся битьем «гидами» лиц клиентов.)

Так что вряд ли мне когда-либо удастся всерьез приобщиться к столь славному занятию, как ловля тайменя. А ведь хочется, и ловля «сахалинца» – возможное решение проблемы. Особенно привлекает то, что вопреки стереотипам сплав в определенный сезон вовсе не обязателен.

Вторая причина заключается в моем, может быть, нескромном желании ловить прежде всего красивую рыбу. Размер, конечно же, по-прежнему имеет значение, но уже далеко не решающее.

У каждого свое представление о красоте. Сегодняшнее мое восприятие данной категории в отношении рыб вполне укладывается в фразу, произнесенную когда-то одной бабулькой из глухой тверской деревеньки: «Рыба с пятнАми». В идеале это выглядит так: по всему серебристому телу равномерно и симметрично разбросан крупный темный горох. Такой окраской обладают некоторые экземпляры морской или озерной кумжи и гегаркуни. «Сахалинец» имеет подобный окрас лишь на голове и передней части тела, что тоже, в общем, неплохо.

Сразу оговорюсь: далеко не все экземпляры «сахалинца» соответствуют этим требованиям, а лишь изрядно нагулявшиеся в море, без признаков нерестовой окраски. В силу ряда особенностей биологии «сахалинца» поимка подобных особей происходит редко.

На старом месте

Поскольку в этот приезд перед нами стояла совершенно конкретная задача – видеосъемка, решили не разбрасываться на ловлю в отдаленных точках, а ограничиться совершенно конкретным местом, с которым я ознакомился в предыдущий приезд. Это довольно компактный плес с короткой, но глубокой канавой (2-2,5 м) под одним из берегов. На дне канавы несколько упавших обломков скал, под защитой которых обычно стоит с десяток вполне достойных экземпляров. Выше по течению – плес побольше, с канавой под скалой и застрявшей в скальных обломках березой. Ниже по течению – еще один, уже огромный плес с не столь явно выраженной канавой. Максимальные глубины во всех трех плесах сопоставимы. На больших плесах рыбы значительно больше, но основные надежды мы возлагаем все-таки на средний плес.

Первый день выдался дождливым и довольно теплым, +7О. Без особой веры в успех, скорее ради успокоения совести, начинаю ловлю с нижнего плеса. Покидывая снасть, постепенно двигаюсь вверх правым берегом. В середине маршрута все-таки не выдерживаю и решаю идти на средний плес, видеооператор редакции Виталий Волков идет за мной, а Юрий остается на прежнем месте.

На среднем плесе все более конкретно: канава под нашим берегом – это явный плюс, есть возможность разогнать воблер за пределами канавы и завести точно на уже известное место. Но и основная струя дует по канаве, а на выходе с канавы слив в длинный порог – не самый лучший вариант для вываживания.

На второй проводке следует хватка, рыба почти без паузы бросается в порог. В какой-то момент я не выдерживаю и бегу вниз по берегу. За мной с включенной камерой скачет по береговым валунам Виталий. Ближе к концу порога окончательно задыхаюсь, благо таймень уже скатился в нижний плес. Виктор подгоняет ульмагу и переправляет меня на противоположный пологий берег – здесь для тайменя, как говорится, уже без шансов.

Доходим с ним до середины плеса. Все, пора выволакивать на мель. Жаль, немного темноват, но зато не ободрыш, вполне симпатичный экземплярчик. Небольшая фотосессия, и таймешка отправляется в родную стихию.

Пока я возился с вываживанием, Юрий тоже «поймал – отпустил» таймешка, но поскольку Виталий был со мной, отснять это не удалось. Выглянуло солнце, и мы решили посмотреть, чем богаты плесы.

Методика достаточно проста: ульмага загоняется в начало плеса, разворачивается поперек течения, а дальше Виктор, гребя шестом, лишь поддерживает необходимое положение лодки на сносе. Ближе к концу плеса «выдавливаемые» со стоянок таймени не выдерживают и начинают обходить лодку с обеих сторон, самые отчаянные идут на прорыв прямо под лодкой.

Просмотр подтвердил: на всех плесах рыбы изрядно, мелочи меньше 6-8 кг практически нет. Ну, и на каждом плесе есть несколько 20-килограммовых (и больше) экземпляров – Виктор называет их «мордатыми».

Все – дневная задача-минимум выполнена, первые кадры отсняты, плесы осмотрены, можно отправляться в зимовье. Прошедший дождь явно не повысил прозрачность воды и внес сомнения в целесообразность незамедлительного начала подводных съемок, поэтому утром следующего дня мы, в нарушение собственных планов, решили посетить еще один плес, расположенный значительно выше по течению – там, вполне возможно, мог стоять мой прошлогодний «крестник», ну очень «мордатый».

Первый проход по плесу ничего не дал, после перекуса я снова повторил проход. Облавливать одинаково тщательно весь плес мне обычно не хватает терпения, и особый упор я делаю лишь на наиболее ярко выраженные места. Вот и в этот раз я с особым рвением обрабатывал совершенно конкретную точку. Несколько безрезультатных забросов притупили бдительность, и когда на очередной проводке я на секунду перестал чувствовать воблер, то своевременно не среагировал. Последовавший вслед за этим рывок под противоположный берег опять закончился сходом. Оставалось лишь пройти на ульмаге по плесу и полюбоваться на «крестника» – кто знает, может, в следующий раз повезет больше...

С этим дальним плесом связана еще одна показательная история, произошедшая за год до описываемой поездки. Прибыли на реку трое опытных нахлыстовиков, и именно на этом плесе на снасть одного из прибывших сел «мордатый». Полтора часа бесперспективного противостояния закончились сходом. М.Скопец прав: таймешат до 10-12 кг ловить нахлыстом, особенно при благоприятных условиях, вполне реально, а вот более крупные экземпляры… Тут, как говорят в Одессе, «надо иметь много счастья».

Ночью температура опустилась до –18О, появились закраины, поплыла первая шуга. К 11 часам слегка отпустило, и мы решили начать подводные съемки на верхнем плесе. Виталий, облачившись в дайверские доспехи и захватив бокс с видеокамерой, отправился в воду. Согласно предварительный плану, он стартует на входе в плес, и поток должен вынести его непосредственно к стоянке тайменей. Как поведут себя таймени, неизвестно. Сибирского тайменя Виталий снимал не раз, на этот раз задача у него посложнее. Проходные лососи обычно близко оператора не подпускают, срабатывает рефлекс – принимают его за нерпу.

Мы на ульмаге сплавляемся следом на некотором удалении, заодно еще раз просматриваем стоянки – таймени вот они, никуда не ушли. Что там получится у Виталия?

Подбираем его на выходе с плеса. К сожалению, результата нет, «сахалинец» явно избегает близкого общения. Повторяем заплыв – все то же. Решаем задействовать план Б: теперь Виталий будет сидеть в засаде за уступом скалы, а мы ульмагой будем гнать тайменей на него. Опять ничего не получилось. Ситуация усугублялась еще и тем, что на неудачные съемки уже ушло полтора часа, и Виталий начал замерзать. Сделать перерыв, чтобы отогреться в зимовье, было, конечно, можно, если бы не краткость светового дня...

Решили быстро проскочить до нижнего плеса и повторить попытки по сокращенной программе – сразу же по плану Б. Все повторилось и там: мы «выдавливали» тайменей в низ плеса, прекрасно их видели, Виталий же видел лишь мелькающие вдали силуэты, а его камера не видела ничего.

Вернулись к зимовью, отогрелись. Виталий предложил попробовать съемки с фонарем в темноте. Проблема лишь в том, что те плесы довольно далеко от зимовья, а ночная езда на ульмаге по шуге – неоправданный риск. В итоге находим компромиссный вариант, Виталий с Виктором обследуют с наступлением темноты ближайшие к зимовью плесы.

Просмотр отснятого в темноте материала оптимизма не прибавил: хариусы, гольцы, тайменей по-прежнему нет.

Утром следующего дня отправляемся на средний плес. За ночь приморозило еще крепче, все берега в закраинах. Пока добираемся до места, руки даже в перчатках замерзают напрочь, Виктор разводит костер, и мы какое-то время отогреваемся. Сегодня базируемся на левом берегу, и для облова стоянки придется лезть в воду.

Эффективная проводка возможна лишь по единственно возможной траектории, ошибка приведет к верной потере приманки. Ширина канавы – около 3 м, и чтобы воблер прошел в непосредственной близости от тайменей, применяются модели с максимальным заглублением.

Хотя крупные воблеры тайменей не настораживают, работать ими тяжело, и приманок больше 15 см в моей коробке теперь уже нет. Основное содержимое коробок – воблеры двух моделей: HALCO Sorcerer 125 DD, XDD и NILS MASTER Invincible Deep Ranner 12/24. Первая модель с погремушкой, основная; вторую, деревянную, использую при необходимости – она для гурманов. Расцветки приманок традиционные: серебристый низ, черный верх, небольшая добавка красного усиливает привлекательность. По информации Виктора, летом таймени значительно активней и приманки кислотных и красных цветов воспринимают весьма агрессивно.

Рабочая зона на облавливаемой стоянке достаточно короткая, и если хватки нет, следующая актуальная задача – не посадить приманку в скальных обломках. На короткой дистанции эту задачу решить проще.

По-прежнему довольно холодно, шнур, несмотря на пропитку, скоро начинает обмерзать, кольца быстро превращаются в льдышки. Несколько неудачных забросов, и в коробке с приманками становится не так тесно.

Вскипяченный Виктором чай возвращает желание продолжать ловлю.

Пока чаевничали, солнце вышло из-за сопок, и сразу потеплело. Снова захожу в воду. Несколько правильных проводок – и, наконец, хватка. Рыба почти сразу катится из канавы вниз, но сегодня я на левом берегу, и по дуге она вылетает на относительно спокойное течение, а затем бросается против струи, стремясь уйти снова в канаву. Но затянутый фрикцион делает эту попытку тщетной.

Постепенно сокращаются круги в спокойной части плеса и рыба «выезжает» на гальку. Несколько снимков на добрую память – и таймень возвращается в родную стихию.

С левого берега вываживать рыбу значительно проще, основная задача – выдернуть тайменя из струи, но когда на крючке оказывается «мордатый», не стану утверждать, что все так просто. На мой, безусловно, субъективный взгляд, «сахалинец» значительно упорнее «сибиряка». Биометрические параметры, его сложение действительно впечатляют. Мощь тайменя помножена на стремительность проходного лосося. На хорошем течении, в сильной струе, при наличии в русле скальных обломков «сахалинец» способен создать массу проблем.

Смена составов – теперь очередь Виталия лезть в воду, Виктор перевозит его на противоположную сторону, где оператор ныряет в районе стоянки. Мы наблюдаем за происходящим с берега, и, судя по неоднократным заходам Виталия на точку стоянки, у него явно что-то получается. Наконец, закончив съемку, он выбирается на берег. Отсняты первые кадры, и теперь решение основной задачи обретает вполне реальные очертания, во всяком случае, теперь мы знаем, как и где.

Последующие дни проходили по похожему сценарию: сначала я облавливал стоянку, затем Виталий снимал ее обитателей из-под воды. Сложности возникли, когда видеоматериала уже было достаточно, и Виталий решил сделать фотосессию для статьи. Первую кассету он отснял за один заход, а вот за следующие два дня ему не удалось больше сделать ни одного кадра. Вероятно, отпущенный нам свыше лимит удачи был полностью выбран, и дальнейшую съемку таймени упорно игнорировали.

Мне не раз довелось убеждаться в справедливости слов, сказанных Виктором в мой первый приезд, – о загадочности поведения морского тайменя. Действительно, часто многое происходящее на реке казалось мне как минимум нелогичным. Порой я ловил себя на мысли: «А с той ли самой рыбой мы имеем дело?» – столь многообразно и удивительно было ее поведение.

Я так и не узнал, питается ли этот вид в реке осенью, – все экземпляры, пойманные нами за эти поездки, конечно же, были отпущены. Мне кажется, было бы кощунством убивать столь красивую и редкую рыбу ради удовлетворения праздного любопытства.

Таймени осенью ведут себя не слишком активно, хотя иногда мне доводилось наблюдать особей на значительном отдалении от их постоянных резиденций. Однако на приманки реакция всегда была слабой, а чаще всего – просто никакой. Даже неоднократно проверенные приманки вызывали реакцию лишь в том случае, когда оказывались чуть ли не в пасти. Не было ни одного случая преследования либо сопровождения воблера, столь характерного для лососевых. Предположим, низкую агрессивность можно списать на сезонность и низкую температуру воды. Вполне возможно, летом все было бы иначе, хватали же весной трехкилограммовые «огольцы» здоровенные воблеры.

Подводные съемки на среднем плесе лишний раз подтвердили непредсказуемость поведения тайменя. На этой стоянке постоянно находились 8 рыб, и при первом появлении видеокамеры они не бросились наутек, как их собратья на верхнем и нижнем плесе. Наоборот, иерарх стоянки попытался продемонстрировать Виталию собственную значимость, растопырив плавники и приняв тем самым позу угрозы. Затем, вероятно, осознав, что был не прав, с достоинством удалился, свита последовала за ним. По прошествии некоторого времени стая возвращалась на стоянку, но с каждым сеансом видеосъемки дистанция, на которую мог приблизиться Виталий, возрастала.

Довольно странно то, что в разные годы на зимовальных плесах количество и размерные показатели тайменей существенно различаются. Если бы их было меньше, чем в прошлом году, то это было бы логично, но в нашем случае все как раз наоборот: тайменей в последний приезд на плесах было больше, чем в предыдущий. Где они обретались, если в море таймени не зимуют, непонятно.
Рискну предположить: не все так однозначно и со сроками миграций из моря в реку и обратно. Когда мы просматривали плесы, удивляла большая разница в окраске сопоставимых по размеру особей – одни были розовато-бурыми, явно нерестившимися в этом году, другие смотрелись как серые, третьи были явно серебристыми. Столь значительные различия трудно объяснить лишь следствием неежегодного нереста сахалинского тайменя.

Из литературы следует, что «сахалинец» скатывается в море ранней весной на нагул, а в мае уже вновь заходит для нереста. Как-то сомнительно выглядит столь краткий срок нагула, да и преднерестовый период, по идее, должен проходить в пресной воде.
Вполне возможно, существуют разные сроки захода, определяемые многообразием жизненных стратегий у различных частей популяции, как у той же микижи. Жилые формы у «сахалинца», скорее всего, отсутствуют, а все остальные… Почему бы и нет?

Красная книга

Сахалинский таймень внесен в Красную книгу Сахалинской области. Соответственно, на территории Сахалинской области ловля проходного тайменя запрещена. Однако из этого не следует, что ловля сахалинского тайменя запрещена повсеместно. В качестве примера, поясняющего ситуацию, возьмем микижу популяции Шантарских островов, также внесенную в Красную книгу по территориальному признаку. На указанной территории ее вылов запрещен, но на Камчатке та же самая микижа (жилая форма) является фоновым видом, и ее ловля правилами не запрещена.

Правилами Хабаровского края ловля морского тайменя также не возбраняется. Однако существуют серьезные ограничения на любительскую ловлю в большинстве рек, где существуют популяции морского тайменя. Опять же во многих, но не во всех. Вероятно, на сегодня подобные решения наиболее разумны. Крайние меры, вроде внесения вида в перечень краснокнижных без указания территорий, сегодня принесут больше вреда, чем пользы. При легальной ловле всегда существует масса правовых и экономических возможностей влияния на ситуацию для достижения желаемого результата. Запрет на ловлю при отсутствии эффективной рыбоохраны лишь переведет ловлю из легальной в категорию браконьерской, вот и все.

Внесение вида в Красную книгу предполагает проведение в отношении него определенных природоохранных и восстановительных мероприятий. Сегодня, когда реальные усилия государства в области охраны природы ограничиваются лишь охраной уссурийских тигров, о финансировании таких мероприятий, к сожалению, даже мечтать нелепо.

Конечно же, рекреационное рыболовство в том специфическом виде, в каком оно существует в нашей стране, далеко не идеальное решение проблемы. Но других решений пока просто нет. Даже если государство начнет возрождать рыбоохрану, дееспособной она станет очень нескоро...

Ну, и в заключение хотел бы сказать следующее. Приезжий человек, попавший на ловлю тайменя – неважно, «сибиряка» или «сахалинца» – от голода уж точно не страдает. Поэтому и фото с изображением перепачканного кровью трупа тайменя сегодня – это демонстрация не доблести, а скотства.